Когда-то не так давно жил на свете один очень талантливый художник... Хотя нет... Талантливым он не был, так как был гениален. То что выводили на любой поверхности его руки, казалось живее и натуральнее чем сам предмет изображения! Хотелось дотронуться до картины или наброска, шагнуть туда... Но о картинах ещё расскажем позже, а сейчас вернёмся к описанию гения...
Он был беден, как бедны были во все времена по-настоящему гениальные люди, малоизвестен и немного странен. И это была не банальная «творческая странность», исходящая из высказывания «творческие люди всегда в той или иной степени сумасшедшие», а какая-то другая, скрытая, нестранная странность, которая только изредка проскальзывала в его разговоре с дневником или очень близким знакомым (я не говорю другом, так как он считал, что в списке его знакомых нет людей, достойных этого звания). Простой человек в простой человеческой одежде, обладающий простыми человеческими манерами и привычками, простой человеческой походкой идущий по улице и простыми человеческими глазами смотрящий на людей вокруг...
Но художник был как-то странно несчастлив... Да, у него многого не было, но и у него было многое, чего нет у других. И тем не менее, с каждым утром он всё неохотнее смирялся с тем фактом, что пришёл новый день и придётся его пережить. Пережить одному... Возможно, художник просто был одинок. Он создал в своей голове и на бумаге миллионы идеалов, тысячи совершенств. Но так и не смог отыскать ни одного из них в жизни. Бывали времена, когда казалось, что вот он, этот желанный идеал, это казавшееся далёким совершенство... Но эти времена, как правило, быстро проходили.
И вот однажды, после очередного такого заблуждения художник решил так: «Если невозможно достичь того, о чём мечтаешь, почему б не переселиться в мечты? Почему б не позволить своему воображению рисовать в голове картины, равные реальности?» И с тех пор он стал жить в мечтах. Днём он, как обычно работал, но теперь его мысли были намного глубже в себе, чем раньше. Художник стремился раньше закончить дела, чтобы раньше лечь спать, чтобы день был короче, а сон – дольше. Он научился управлять сном, чтобы ему виделось только то, что он хочет. Он умудрялся мечтать почти всегда! Но что-то всё равно было не так... Оказалось что мечты подобны его картинам: когда смотришь на них, кажутся такими реальными, что хочется дотронуться до предметов, войти внутрь. Но как только пытаешься это сделать, упираешься в поверхность холста, бумаги, картона или другого материала, на котором воплощено сие великолепие...
Ничего другого не оставалось, как снова вставать в этот повседневный ритм, биться как часы, порой срываясь, порой отупевая. Художник жил... И снова ползли дни и летели ночи, мечтать уже не хотелось. Хотелось только разорвать душу от этой дикой тоски.
Художник больше не мог оставаться дома. Он работал и уходил, даже сбегал оттуда. До самой ночи он бродил по улицам, по паркам, недалёким лесам, полям, дорогам. Иногда останавливался и делал зарисовки, иногда просто стоял и смотрел на что-то, думая ни о чём. Но даже ни о чём думать было тяжело. И когда становилось совсем невыносимо, художник опять шёл.
Но однажды случилось нечто (ведь должно же наконец было что-то случиться!)... Художник шёл по вокзалу в поисках сюжета и увидел её... И что самое странное, она не вписывалась не в один из его идеалов, даже намёков на них не было в её простых чертах! Казалось, сами совершенства перестали быть совершенствами при виде её! Нет, она не была настолько красива, даже была слегка некрасива. Но что-то в ней привлекло внимание художника. Ах, да... В руках у неё был этюдник. И в весьма обычном человеческом облике проскальзывало что-то странное. Такое же нестранно странное, как и в нашем художнике. А он всё стоял и смотрел на неё. Хотел подойти, заговорить, но почему-то не мог. Он боялся. Он был готов к встрече с идеалом, одним из миллионов, с совершенством, одним на тысячу, но не с ней, с такой же непонятной и в то же время совершенно простой... художницей!..
С металлическим грохотом подошёл нужный ЕЙ поезд, и она зашла в него, оставив художника снова одиноким в толпе... Он знал, что если сейчас же не решится, не залетит как вихрь в этот вагон и не заговорит наконец с ней, то вряд ли уже увидит её ещё где, вряд ли найдёт её. Он понимал, что возможно она – единственный его теперь идеал, единственное на Земле совершенство, которое он искал всю жизнь, которое оказалось совсем не там и совсем не таким, как он предполагал... Но художник стоял... Поезд тронулся. По нему скользил горячий человеческий взгляд, взгляд плавленых слёз, такой горький и бессильный... Художник не смог пойти против своего страха, не смог сломать тонкую перегородку внутри себя, ту перегородку, что раньше помогала выжить, но теперь мешала.
Он постоял на платформе ещё некоторое время после того, как поезд уже скрылся, и пошел прочь от вокзала. По дороге он был более рассеян, чем обычно, а, придя домой, долго не мог уснуть, думая о случившемся. Художник пытался представить, как теперь быть, что делать, что предпринять, проклинал свою нерешительность.
С тех пор улицы стали его домом, он ходил по ним всё своё свободное время в поисках её, непременно заглядывая на вокзал и проводя там по несколько часов. Поиски были безуспешны, но художник не сдавался. Он сотворил тысячи её портретов, которые, кстати сказать, пользовались успехом у публики. Художнику даже предложили организовать выставку этих работ, и он охотно принял предложение в надежде, что хоть кто-то узнает её, хоть кто-то укажет ему направление поиска... Но этот кто-то не объявлялся, только десятки посетителей ежедневно восхищались «чувственностью и проникновенностью» его работ.
Летели дни, недели, месяцы... Выставка принесла художнику известность и деньги. Но это не повлияло на него, как влияет на некоторых даже очень талантливых художников. На полученные деньги он собирался организовать выставку ВСЕХ её портретов. «Тогда, - думал он, - тогда точно кто-нибудь да узнает её!»
...............................
Выставка была открыта уже неделю, но никто так и не пролил света на личность таинственной незнакомки, чей лик был изображён на стольких полотнах... Художник прогуливался по одному из залов выставки, в котором никого не было. Он, как всегда, был задумчив и погружён в свою нестранную странность. За окнами был дождь. Художник думал о том дне, когда увидел её. С тех пор прошёл почти год, а он помнит этот день, как вчерашний... Даже лучше, чем вчерашний. Отдалённый бой городских часов сообщил, что до закрытия зала остался час. В нём было почти тихо, только совсем-совсем редко раздавался стук чьего-то неаккуратного шага или недалёкое перешёптывание двух посетителей. Художник посмотрел на потолок, как будто ожидая увидеть в нём небо (а может быть даже и увидел - его воображение способно было сотворить бескрайнюю звёздную даль из простого потолка), потом бросил ещё один взгляд в окно и пошёл в соседний зал.
Вдруг, его внимание там привлек лист бумаги, видимо уроненный кем-то из посетителей. Художник поднял его и чуть было сам не выронил из рук. На листе крепкой акварельной бумаги был карандашный набросок ЕГО лица. Набросок был скорее всего сделан по памяти (художник умел отличить рисунок, сделанный по памяти от рисунка с натуры или срисовки с фото), но был необычайно точен. Подписи не было. Художник стал торопливо обходить залы, в надежде, что автор наброска ещё не успел покинуть выставку. Но пока что он встретил только одного посетителя, который сказал, что набросок не есть его рук дело.
Не поддаётся описанию то чувство, которое он испытал, когда вошёл уже почти без надежды встретить кого-либо в последний зал (в нём была представлена серия работ, изображавших именно ТОТ памятный для него день). Посреди зала стояла ОНА. Старенький этюдник выпал из её рук, а взгляд художницы был устремлён на огромную картину, на себя же d этой картине... Не было сомнений, это менно ТОТ день! День, который сохранился в её памяти лучше вчерашнего, хоть и был почти год назад!
Набросок был её руки...

2008-11-(17-18)

Веселись честной народ,
Скоро будет Новый Год -
Красный день отчаянной зимы.
Кринолины, кружева,
Дамы, детки, юнкера
Закружат из липкой зимней тьмы.

Наши серые глаза
Накрывает бирюза,
Издалёка светятся огни...
Залепляет лица снег
И несётся звонкий смех,
Унося потерянные дни.

Мы до первых ручейков
Жить под снегом будем,
Из под ледяных оков
Улыбаться людям...
Нам весенние ручьи
Сточат маску кожи,
Черви, профиль отточив,
Сделают моложе...

Из-за языков костра -
Желтоглазая сестра -
С неба улыбается Луна.
Наступает хоровод
И с собою смерть несёт
Эта роковая ночь без сна.

Молча пьют апперетив,
Пистолеты зарядив,
Офицеры - ждут урочный час...
Смазав кровью каблуки,
Наступают их полки,
Убивая каждого из нас.

Мы до первых ручейков
Жить под снегом будем,
Из под ледяных оков
Улыбаться людям...
Нам весенние ручьи
Сточат маску кожи,
Черви, профиль отточив,
Сделают моложе...

Мы попали в хоровод,
Значит - мордою об лёд,
Значит - будем пить кровавый квас.
И под праздничный салют
Здесь кого-нибудь убьют,
А всего скорее - кончат нас.

Ангел сдавливает грудь,
И уже не продохнуть...
Растекается по снегу кровь.
Улыбается с картин
Богочеловечий сын:
Боговоплощённая любовь...

Мы до первых ручейков
Жить под снегом будем,
Из под ледяных оков
Улыбаться людям...
Нам весенние ручьи
Сточат маску кожи,
Черви, профиль отточив,
Сделают моложе...

http://akratia.narod.ru/pesni38.htm

Темный, тоже вполне) только у тебя небольшой опыт, как вижу..) возьми на заметку, лучше вуалировать мысль, скрывать её в сложной системе образов, чтобы читатель учился находить главное между строк...) а так - ритм вроде практически везде чёток, рифмы достаточно благозвучны... практикуйся, и, может быть, достигнешь в этом немалых успехов

Добавлено (27.11.2008, 22:18)
---------------------------------------------
Темный, ах, да.. забыла.. про "говно" мне не очень понравилось... я понимаю, это твои чувства, но это несколько смешно, когдда читаешь далее(а там довольно возвышенно написано всё)))
в общем, не забывай, что стих должен быть в едином языковом ключе..)

Добавлено (27.11.2008, 22:19)
---------------------------------------------
з.ы. чё-то я тут наговорила такими словами... самой аж страшно...фелолаг плин))))))

Да не, размер там соблюдён, всё в порядке. Он просто сложный, потому как для песни )) Впрочем, не буду заниматься саморекламой.